Фруктократия

Его больше нет с нами. Тихий уход подытожил кроткую жизнь. Я плохо помню наше знакомство — в те времена меня больше занимали солдатики. Мало-помалу, мы стали близки, и когда я подрос, то уже не мог представить свой день рождения без него. В трудные моменты я подолгу утирал слезы в его уютном углу. Порой нам приходилось надолго расставаться, но он преданно ждал меня дома. Большую часть своей энергии он всегда бескорыстно отдавал семье, взамен довольствуясь лишь окружающей теплотой. Особый внутренний свет, исходивший от него, невольно замечали даже те, кто приходил к нам в гости. Хозяйственность и радушие неизменно делали его душой всех уютных посиделок на кухне. Мы не расстались и годы спустя, когда место игрушек заняли девушки, и я стал жить отдельно — холодильник остался со мной то ли в качестве старого товарища, то ли как приданое. Сейчас, когда количество девушек сократилось, перейдя в качество, пожилой холодильник, как и многие пенсионеры, отправился коротать дни на даче. Удалившись на покой, он стал затворником и все больше предается воспоминаниям на тихой душноватой веранде. Частенько его бьет крупная дрожь — в эти моменты ему кажется, что молодежь считает его беспомощным и никому не нужным стариком. Поэтому, изредка появляясь на людях, он гордо выпячивает дверцу морозилки, демонстрируя следы былых побед — пестрые орденские планки банановых этикеток.

Эти награды получены в те времена, когда бананы в наших широтах были в диковинку. Тогда, вопреки здравому смыслу, бананы добывали на севере — в Москве. Поездки в столицу носили сугубо этнографический характер и состояли из двух очередей: огромной в Мавзолей и еще длиннее — в магазин. Более опытные соседи по очереди учили, что покупать фрукты надо зелеными, тогда они не испортятся в пути и дольше пролежат. Уроки эти оказывались весьма умозрительными — в продаже были только бананы нежно-салатового цвета. Дома их следовало положить на несколько дней в темное место, до тех пор, пока они не станут желтыми с россыпью темно-коричневых пятен. О, эти дни были поистине мучительны! Дверца шкафа открывалась каждые полчаса — не пожелтели ли? Спустя три-четыре невыносимо долгих дня, мама, наконец, выносила вердикт: «Созрели!» и позволяла съесть пару штук. С тех пор где я только ни побывал: в Индии, Таиланде, на Шри-Ланке, но вкуснее бананов — не пробовал. Очень скоро от бананов оставались лишь яркие воспоминания да этикетка, которая торжественно водружалась на холодильник. С годами наклеек становилось больше, появилась красно-зеленая Del Monte, солнечная Dole и много других. Но больше всех мне нравилась синяя наклейка Chiquita с интригующим желтым силуэтом заморской красавицы.

А давным-давно, когда мужчины носили котелки, а дамы — корсеты, бананы были редкостью не то что в Европе, но даже и в США. В середине девятнадцатого века эти экзотические фрукты стали изредка появляться в овощных лавках. Поэтому, когда в 1870 году капитан Лоренцо Бейкер возвращался на своей шхуне «Телеграф» с Ямайки, он решил не идти порожняком и загрузить трюм купленными за бесценок бананами. Две недели спустя груз был продан оптом с большой прибылью. Тут Лоренцо призадумался, и отныне загружался в США чем попало, чтобы не идти порожняком на Ямайку. Свой груз капитан обычно продавал в Бостоне агенту небольшой местной фирмы Эндрю Паркеру. Бизнес креп, увеличивался в масштабах, и десять лет спустя фрукты в Бостон доставляла уже небольшая флотилия. В итоге, Бейкер убедил Паркера создать корпорацию, которая будет специализироваться исключительно на импорте бананов, и в 1885 году была основана «Бостонская фруктовая компания». Объемы поставок стремительно росли, вскоре компаньоны поняли, что страны Карибского бассейна уже не могут удовлетворить спрос на бананы. Тогда они обратили взгляды на юг.

На юге оказалась Коста-Рика, главным богатством которой в ту пору была буйная флора, кишащая необузданной фауной и болезнями. В 1871 году американец Генри Мейгс задумал упорядочить хаос, прорезав Кордильеры железной дорогой от столицы страны до Карибского побережья. Хаос упрямо не желал поддаваться — первые сорок километров построенной дороги унесли жизни четырех тысяч человек, включая самого Генри и двух его племянников. Замыслы Мейгса унаследовал его третий племянник Майнор Купер Кит. Основной проблемой была острая нехватка строителей — молва об опасностях работы разнеслась и без поездов. Но решительный американец не сдался и стал играть с желтой лихорадкой на опережение: сначала доставил семьсот заключенных из тюрем Нового Орлеана, затем направил в Коста-Рику корабли с двумя тысячами итальянских эмигрантов, исчерпав которых, принялся за китайцев и ямайцев. Наконец, в 1890 году, Коста-Рика получила железную дорогу и ямайскую диаспору, а Майнор Кит сделался одним самых уважаемых людей в стране и владельцем всей земли вдоль железнодорожного полотна. Он решил выращивать на своей земле бананы и доставлять их в порты собственным транспортом. Идея оказалась удачной — уже через несколько лет компания Кита стала основным поставщиком бананов на юге США, и ее интересы, разумеется, сразу же пересеклись с интересами «Бостонской фруктовой». Неожиданно в точке пересечения возник не конфликт, а сотрудничество, настолько плодотворное, что 30 марта 1899 года произошло слияние компаний, и новая корпорация была названа «United Fruit Company».

Владельцы новой компании перестали мыслить государствами, и заинтересовались регионами. Экспансия United Fruit Company напоминала эпидемию — доля ее продукции в ВВП Эквадора, Панамы, Коста-Рики, Гватемалы и Колумбии была такова, что эти страны вслед за О. Генри стали называть «Банановыми республиками». Торговый флот компании так разросся, что получил имя собственное в честь военной флотилии Теодора Рузвельта — «The Great White Fleet». Могущественная корпорация использовала свое влияние для получения концессий на строительство железных дорог и портов; небольшие государства доверяли ей доставку почты. Вскоре, скупив большую часть пригодных для сельского хозяйства земель, Юнайтед Фрут принялась менять под себя ландшафт — осушать болота, вырубать леса и возводить современные системы ирригации. Банановые плантации занимали все большие площади. Рядом с ними вырастали целые города — бараки для рабочих, церкви, школы, магазины. Чтобы суда не возвращались из США порожняком, компания стала доставлять в эти магазины импортную провизию, а работники были вынуждены получать ее по талонам, которые им выдавались вместо зарплаты. Но вскоре победный клич заокеанского пролетариата донесся до джунглей, рабочие приободрились и полюбили ходить на демонстрации. «В следующий раз рабочие выразили недовольство антисанитарными условиями своих жилищ, липовым медицинским обслуживанием и несправедливой оплатой труда. Кроме того, утверждалось, что компания платит не наличными деньгами, а бонами, на которые можно купить только виргинскую ветчину в лавках компании».

Поначалу компании легко удавалось справляться с неорганизованным рабочим движением, но во влажном климате пышно расцвели профсоюзы, ветреный пролетариат позабыл о демонстрациях и проникся чувством к другим формам протеста. Мелкие стачки то и дело перерастали в длительные забастовки. На плантации Сиенага в колумбийском округе Магдалена ситуация накалилась до предела. «Размах забастовки был огромен. Работы на плантациях заглохли, бананы гнили на кустах, и составы по сто двадцать вагонов томились в тупиках. Из поселков в город повалили праздные забастовщики». Об уступках рабочим не могло быть и речи, и представители United Fruit, поняв, что самостоятельно им конфликт не разрешить, вынудили правительство задействовать армию. 6 декабря 1928 года демонстранты собрались на городской площади, в ожидании ответа на свои требования. «— Сеньоры, — сказал капитан тихо, медленно и чуть устало, — вам дается пять минут, чтобы разойтись. Свист и дикие вопли заглушили горн, подавший знак отсчета времени. Никто не тронулся с места. ... Капитан скомандовал „огонь“, и четырнадцать пулеметов заверещали в ответ». О количестве погибших до сих пор ведутся споры, но самая известная точка зрения такова: «Хосе Аркадио Буэндия ничего не говорил, пока не допил кофе. — Наверное, тысячи три, не меньше, — пробормотал он. — Чего? — Убитых, — сказал он. — Наверное, все, кто был у вокзала». Принадлежит она, разумеется, колумбийцу Габриелю Гарсиа Маркесу — уроженцу округа Магдалена.

Параллельно с империей United Fruit развивалась компания Сэмюэла Земюррея. В четырнадцать лет Земюррей эмигрировал из Кишинева и, поселившись в 1895 году Алабаме, занялся торговлей фруктами сначала в качестве посыльного, а через несколько лет — уже как владелец сети магазинов. Его бизнес развивался с умопомрачительной скоростью, что, впрочем, не удивительно для урожденного Шмуэля Давидовича Змура. Уже в 1910 году он владел 20 км2 плантаций в Гондурасе, откуда доставлял бананы в США собственными пароходами. Чем больше росли объемы продукции, тем сильнее Земюррея раздражали размеры уплачиваемых Гондурасу экспортных пошлин, и, наконец, он решил договориться с правительством об уменьшении налогов. Однако на тот момент страна только недавно взяла колоссальный кредит у банка J. P. Morgan, который направила на погашение задолженности перед европейскими странами. В качестве гарантий возврата денег, на всех гондурасских таможенных постах находились представители банка, которые заботились о том, чтобы все экспортные пошлины шли на погашение кредита. Поразмыслив, Сэм Земюррей решил, что договориться с банком будет сложнее, чем поменять в Гондурасе власть. Был собран отряд наемников, закуплены винтовки и новейшее вооружение — пулеметы. Небольшая армия, легко ускользнув от наблюдателей ФБР, высадилась в Гондурасе, и через шесть недель новый президент страны объявил всему миру дефолт, а компании Cuyamel — освобождение от налогов на 25 лет.

В начале тридцатых годов двадцатого века агрессивная Cuyamel вступила в ценовую войну с United Fruit. Длительная схватка измотала обе компании, и в 1930 году Земюррей обменял контрольный пакет акций своей компании на акции United Fruit, общей стоимостью в $ 30 млн. С этого момента United Fruit Company стала крупнейшим мировым экспортером бананов, подмяв под себя более половины рынка. Однако победа UFC оказалась пирровой, так как Земюррей удалился на покой в качестве основного акционера компании. Уже через несколько лет Великая депрессия подточила капитализацию, и тридцать миллионов стремительно превратились в два. Земмюрею стало скучновато на пенсии, поэтому он счел, что его состояние тает на глазах из-за неправильного руководства компанией. Явившись на одно из заседаний совета директоров, он доступно изложил свою позицию: «You gentlemen have been fucking up this business long enough. I’m going to straighten it out». Последовала грандиозная реструктуризация бизнеса, которая укрепила пошатнувшиеся позиции компании и позволила выжить в последующие кризисы. Компания получала в свое распоряжение все больше земель, ее торговый оборот значительно превышал бюджеты всех Банановых республик вместе взятых, а к началу пятидесятых годов UFC владела самым крупным частным флотом в мире. Флот вырос, и его забрали в армию воевать против фашистов. Нацисты в долгу не остались, в годы второй мировой немецкие войска в Европе и подлодки в Атлантике вызвали небывалый спад продаж компании, на фоне которого Великая депрессия выглядела шуткой. Тогда за дело взялись маркетологи, по привычке наметив целевой аудиторией подростков. Врачи очень кстати обнаружили, что бананы крайне полезны для детей, а в 1944 году художники создали элегантную Chiquita banana, которая стала звездой мультипликационных реклам. Много лет спустя Chiquita banana приняла человеческий облик и стала называться miss Chiquita. В наши дни, несмотря на свой почтенный возраст, по всему миру она, задорно улыбаясь, кокетничает с покупателями, и по-прежнему предпочитает экстравагантную фруктовую шляпку.

Визуальная пауза

/Визуальная пауза

Сэмюэл Земюррей, заслуженно получивший кличку «Sam, the banana man», лично руководил United Fruit Company до 1951 года. Окончательно выйдя на пенсию в возрасте 74 лет, Сэм держал руку на пульсе компании, пока врачи не принялись следить за его собственным. Богатый опыт Земюррея вскоре пригодился его молодым коллегам. Еще в 1944 году гватемальцы, свергнув очередного диктатора, решили вкусить демократии и практически единогласно выбрали своим президентом Хуана Аревало. Новый лидер активно занялся реформами, последовательно улучшал условия труда, разрешал профсоюзы, боролся с коррупцией — в общем, делал все то, что капиталу стоит поперек горла, но безумно нравится рабочему классу. А когда в 1951 году он уступил кресло своему преемнику Хакобо Арбенсу Гусману, Юнайтед Фрут стало в Гватемале крайне тесно. Сначала Арбенс законодательно обязал компанию вдвое повысить зарплаты рабочим, а в 1953 попросту национализировал часть неосвоенных земель компании, общей площадью в пять Мальт. Но терпение Земюррея лопнуло задолго до решительных действий правительства Арбенса, и, вдохновившись опытом переворота в соседнем Гондурасе, он обратился к одному из крупных акционеров UFC — госсекретарю США Джону Даллесу. После падения железного занавеса в 1946 году, в моде были коммунистические страшилки маккартизма, и Даллес своевременно распознал в Гватемале красную угрозу. А так как внешняя политика США в Карибском бассейне давно сменила название с «Политики большой дубинки» на «Политику доброго соседа», то президент Труман в 1952 году утвердил спецоперацию ЦРУ по установлению добрососедских отношений с Гватемалой под кодовым названием PBFORTUNE.

В следующем году пост директора ЦРУ занял брат Джона Даллеса — Аллен. Операции дали более удачное название PBSUCCESS, лидером восстания был назначен полковник Карлос Армас, получивший 225 тысяч долларов и кодовое имя Панчо. В 1954 году американские ВМС начали морскую блокаду Гватемалы, ЦРУ организовало широкомасштабную пропагандистскую кампанию против Арбенса, одновременно заглушив все гватемальские радиостанции. В июне того же года при поддержке авиации США войска мятежного полковника вторглись на территорию Гватемалы. Несмотря на то, что гватемальская армия значительно превосходила повстанцев численностью, сопротивления Карлос Армас практически не встречал — пропаганда сделала свое дело и регулярные войска уклонялись от столкновений, отступали, а то и вовсе сдавались в плен целыми ротами. В те годы в ООН как раз зарождалась традиция пристально смотреть в противоположную от любых конфликтов сторону, поэтому гватемальский крик о помощи разнесся эхом в большом зале и затих. После непродолжительных боев и бомбардировок столицы, президент Арбенс был вынужден уйти в отставку. Юнайтед Фрут вернула свои земли, все законы о труде были отменены, профсоюзы закрыты, а компартия объявлена вне закона. Полковник Армас занял пост президента Гватемалы, а экс-директор ЦРУ Волтер Смит занял место в правлении United Fruit Company.

Среди приверженцев президента Арбенса выделялся молодой аргентинский врач, случайно оказавшийся в Гватемале. За год до переворота он, спровоцировав у себя приступ астмы, уклонился от призыва в армию, и отправился странствовать по континенту. Путешествовал он скромно, перебиваясь случайными заработками, но зато имел возможность погрузиться в культуру и быт других народов и, наблюдая трудную жизнь рабочего люда, от города к городу делался все краснее. Во время путча Карлоса Армаса молодой человек встал на защиту президента и попытался организовать отряды вооруженного сопротивления. Об этих событиях он впоследствии написал: «Мой опыт в Гватемале Арбенса, который смело ополчился против колониализма, но стал жертвой агрессии североамериканских монопо¬листов, привел меня к одному существенному выводу: чтобы быть революционером, в первую очередь необходи¬мо наличие революции» Молодого аргентинца звали Эрнесто Гевара и вскоре он получил от своих кубинских друзей кличку «Че».

Рано утром, в понедельник 3 февраля 1975 года из автомобиля, подъехавшего к небоскребу Pan Am в Нью-Йорке, вышел солидный пожилой джентльмен с увесистым портфелем в руках. Отпустив водителя, он вошел в здание и поднялся на лифте на 44 этаж. Еще не было и восьми утра — офис был пуст. Открыв дверь собственным ключом, джентльмен основательно запер ее за собой и направился по длинному коридору в свой кабинет. Подняв жалюзи, он рассеянно взглянул на абстрактные полотна, щедро украшавшие стены, снял очки и устало потер переносицу. Затем вдруг схватил портфель и начал яростно колотить им по толстому оконному стеклу. Наконец стекло треснуло, джентльмен отбросил портфель, аккуратно убрал крупные осколки и прыгнул вниз. Так погиб Эли Блэк, владелец крупнейшего в мире экспортера бананов — United Brands Company.

Элияху Блачовича отец начал готовить к карьере раввина еще в детстве. Позднее семье пришлось эмигрировать из Польши в США, где молодой ребе так ошалел от возможностей и перспектив, что мгновенно забросил Талмуд, сменил имя на Эли Блэк и с головой окунулся в бизнес. Без бороды и пейсов он ничем не отличался от успешных дельцов Нью-Йорка и вскоре примкнул к их кругу. Коньком Блэка стало поглощение компаний, но хэппи энда не вышло, так как вместо красотки Джулии Робертс ему на пути повстречалась United Fruit Company. В 1968 году в борьбе за нее он легко одолел Zapata Oil Джорджа Буша старшего и, завладев компанией, переименовал ее в United Brands Company. Дела шли с переменным успехом, однако предприятие оставалось прибыльным, пока в 1974 году колоссальный ураган с шаловливым названием Фифи чуть было не завершил историю Банановой компании так же, как Маркес окончил летопись Макондо. Ураган буквально смыл плантации в Гондурасе и Гватемале, играючи исковеркал железные дороги, разрушил сотни деревень. Вдобавок правительства пострадавших стран немедленно повысили экспортные пошлины. Спасая United Brands, Блэк продал свои лучшие активы, но в 1975 год компания вошла с 70-ти миллионным убытком. Маловероятно, что именно это повлекло самоубийство состоятельного человека, отца двоих детей и бывшего священнослужителя, но истинные мотивы так и не были выяснены. Предвидя будущее расследование, адвокаты United Brands сознались в факте дачи $ 2,5 млн. взятки президенту Гондураса в обмен на двукратное снижение пошлин, что вызвало громкий скандал на Уолл-стрит и привело к принятию специального антикоррупционного закона в США. Нелепая и громкая кончина Эли Блэка запомнилась молодым братьям Коэн и, двадцать лет спустя, ее адаптированная версия легла в завязку их фильма «Подручный Хадсакера».

Банановая компания существует и по сей день под именем Chiquita Brands International. Она сменила имидж, активно участвует в программах по защите тропических лесов, и даже спонсировала зимнюю Олимпиаду. Но от себя не уйдешь, и в 2007 году по решению суда США она выплатила $ 25 млн. штрафа за почти десятилетнее финансирование колумбийских террористов. Следы Банановой компании видны в истории и географии, сознания целых народов носят рубцы, оставленные ей. Компания выступает антигероем в творчестве нобелевских лауреатов по литературе: колумбийца Габриэля Гарсиа Маркеса, чилийца Пабло Неруды и гватемальца Мигеля Анхеля Астуриаса. В своей нобелевской лекции Астуриас сказал: «[Наши романы] страшны вовсе не потому, что мы хотим испугать читателя. Они страшны потому, что с нами происходят страшные вещи».

В свое время конкистадоры, польстившись американским золотом, принесли уцелевшим индейцам христианство и заложили основы западной цивилизации. Столетия спустя, Юнайтед Фрут, польстившись безобидными фруктами, продолжила дело испанских завоевателей — серп железных дорог, телеграфа и телефона собрал свой трагический урожай.

И кто бы мог подумать, что все это скрывается за симпатичной этикеткой от банана, приютившейся на дверце холодильника?

	Спасибо за увлекательнейшую историю банального для теперешней детворы фрукта. Любопытно, что первые в своей жизни бананы я попробовала именно в Москве, куда мама взяла меня с собой в командировку. И мне тоже они кажутся самыми вкусными. А еще забавно, что мы - земляки и что познакомила нас "Турбина" и "грузинская тема" :)
	tatiana gribova, 29.04.2012
	AKAIK yov ue got the answer in one!
	Helene, 19.06.2016